Козлят на ферме не считают
Фермеру в нашей стране живётся непросто. Нужно каждое утро вставать с первыми петухами, доить коров, сортировать и запаковывать молоко, таскать тяжёлые вёдра и выгребать из сараев сено – и так изо дня в день. И если крупные хозяйства государство активно поддерживает, то владельцам малых ферм приходится рассчитывать в основном на себя. Но всё равно находятся люди, которые готовы вкладывать в молоко всю свою душу, работая без выходных по нескольку лет подряд. В их числе – Ольга Корженевская, хозяйка фермы «Счастливая коза» в Ленинградской области.
Как козы бычка затоптали
Несколько деревянных построек, обнесённых невысоким забором и мартовским снегом, примостились на краю села Ульяновка. На ферме «Счастливая коза» обитают не только козы, но и гусь, одноглазая корова, пара пони, лошади, несколько маленьких бычков, барашков, толстый свин, две чёрные охотничьи собаки и полчище кур, обитающих в белом домике с надписью «Здесь живут мои подружки». Сами хозяева живут по соседству – всё за тем же забором уместился широкий срубовой дом, из которого выходит Ольга – невысокая женщина в высоких сапогах. Из-под шапки у неё немного улыбаются серьёзные глаза. На ферме пахнет молоком, сеном и немного навозом – словом, бытом.
Восемь лет назад Ольга и правда хотела, чтобы в хозяйстве не было никого кроме коз, потому и назвала ферму так, чтобы сразу понятно было, что на ней живут счастливые козы. Но когда их стало пятьдесят, хозяйка решила: уже чересчур, поэтому ферма заполнилась баранами, курицами и пони.
В хлеву, в самом углу, стоит корова, а вместо левого глаза у неё и не дырка, и не вмятина – пустота. С порога Ольга здоровается с обитательницей хлева и подвозит к стойлу доильный аппарат размером со средненькую козочку. Но называется это пистолетом. Ольга протирает руки и коровье вымя специальным кремом, приговаривая что-то доброе и успокаивающее.
Восемь лет назад Ольга и правда хотела, чтобы в хозяйстве не было никого кроме коз, потому и назвала ферму так, чтобы сразу понятно было, что на ней живут счастливые козы. Но когда их стало пятьдесят, хозяйка решила: уже чересчур, поэтому ферма заполнилась баранами, курицами и пони.
В хлеву, в самом углу, стоит корова, а вместо левого глаза у неё и не дырка, и не вмятина – пустота. С порога Ольга здоровается с обитательницей хлева и подвозит к стойлу доильный аппарат размером со средненькую козочку. Но называется это пистолетом. Ольга протирает руки и коровье вымя специальным кремом, приговаривая что-то доброе и успокаивающее.
– Мы корову эту с мясобойни забрали, и только несколько дней доим так, без привязи. Раньше она только привязанная и стояла – постоянно лягалась и норовила убить тебя, – рассказывает хозяйка,– так что я всё время звала с собой Серёгу, чтобы скорую вызывал, если что.
Серёга кивает. Похлопывает корову по спине, успокаивая, пока Ольга протирает ей вымя и присоединяет пистолет. Молоко по трубочкам начинает ползти в бидон. Раньше, когда ферма активно сотрудничала с городскими ресторанами, молока поставляли много – 40, а то и 60 литров в неделю. А теперь только 20 – в пандемию все рестораны резко закрылись. С тех пор Ольга работает с частниками. Или перепродаёт.
Но одноглазая корова старается и исправно даёт молоко. Всё потому, что после переезда ей дали новое имя – Селин Дион, в честь певицы, чтобы брала пример и исправляла дурной характер. А была Слепа.
– И ведь исправила, успокоилась! – рассказывает Ольга. – Куда ж ей деваться.
В соседнем стойле вместе с козлятами лежит четырёхдневный бычок с биркой номер 338 на ухе.
Лежит в углу и даже не встаёт, когда Ольга протягивает ему бутыль с молоком.
– Это они его затоптали, места им тут уже маловато, – поясняет хозяйка.
Подтягивает повыше штаны, перелезает через заборчик и, как воду из лодки, вычерпывает из загона козлят, которые, как саранча, вприпрыжку разлетаются в разные стороны.
– Бычок-то, конечно, 40 килограммов весит, а одна такая козявка всего 20. Но они его топчут и топчут, – вздыхает хозяйка,– пора уже переводить из детского сада в другой сарай.
– Это они его затоптали, места им тут уже маловато, – поясняет хозяйка.
Подтягивает повыше штаны, перелезает через заборчик и, как воду из лодки, вычерпывает из загона козлят, которые, как саранча, вприпрыжку разлетаются в разные стороны.
– Бычок-то, конечно, 40 килограммов весит, а одна такая козявка всего 20. Но они его топчут и топчут, – вздыхает хозяйка,– пора уже переводить из детского сада в другой сарай.
Но переезжать подростки не горят желанием. Наоборот, они самозабвенно скачут по хлеву и засовывают носы в недавно подметённые горки сена. Один из козлят с разбегу врезается лбом прямо в забор коровьего стойла и вынуждает Селин Дион раздражённо исполнить партию мычания.
С переездом козлятам помогает Сергей. Отлавливает их поодиночке: садится на корточки и подзывает к себе, как котят, а потом сгребает в охапку и уносит. Бычок с биркой 338 наконец с удовольствием присасывается к молоку.
С переездом козлятам помогает Сергей. Отлавливает их поодиночке: садится на корточки и подзывает к себе, как котят, а потом сгребает в охапку и уносит. Бычок с биркой 338 наконец с удовольствием присасывается к молоку.
Карательная система и троянская коза
2016 год, налоговая. Ольге двадцать семь – она пришла, чтобы оформить своё КФХ (Крестьянское фермерское хозяйство – Прим.) На её «Что делать?» женщина в окошке отвечает: «В интернете читать». «У нас, – говорит, – карательная система». Только в этой системе обязательно что-то утекает, а обнаружится только через три года. И, конечно, получается штраф.
Но бывают и гранты. В начале Ольга взяла один в центре занятости при условии, что производство продержится год. На тот момент уверенности не было: всё новое и неизведанное, а вдруг прогорит? Но Ольга не сдалась, и ферма не прогорела. Продержалась обещанный год, за ним ещё один, а потом ещё и ещё. Поднабравшись уверенности, удалось получить от государства оборудование на 40-50 тысяч – целый доильный аппарат и некоторые мелочи. За все годы владения фермой Ольга смогла выиграть таким образом около 616 тысяч. Без вычета налогов, конечно.
Но бывают и гранты. В начале Ольга взяла один в центре занятости при условии, что производство продержится год. На тот момент уверенности не было: всё новое и неизведанное, а вдруг прогорит? Но Ольга не сдалась, и ферма не прогорела. Продержалась обещанный год, за ним ещё один, а потом ещё и ещё. Поднабравшись уверенности, удалось получить от государства оборудование на 40-50 тысяч – целый доильный аппарат и некоторые мелочи. За все годы владения фермой Ольга смогла выиграть таким образом около 616 тысяч. Без вычета налогов, конечно.
– Государство-то помогает, – подытоживает хозяйка фермы, – но даже кредиты мизерные – лучше самой заработать.
И чем богаче, тем больше государство помогает. На крупных предприятиях держат любых животных – плохих, больных, с горьким молоком, – потому что на каждую голову полагается выплата. А если молоко невкусное, его всегда можно разбавить пальмовым маслом.
На станок для дойки Ольга загоняет белую козочку.
(Станок – небольшое возвышение в виде деревянной клетки с отверстием для головы и кормушкой. – Прим.)
Козочка вся гладкая, только сено изо рта торчит. Пару лет назад Ольга выгодно обменяла её у других фермеров, ещё и удивилась, почему такую хорошую козу отдают почти бесплатно. И красивая, и послушная, и молока даёт не сколько-нибудь, а литров по шесть – мечта, а не коза. Но подвох обнаружился вместе с первой банкой молока, вкус у которого оказался неисправим и отвратителен. Чтобы не выливать, приходится теперь выкармливать им непривередливых малышей – новорождённых козлят и барашков.
И чем богаче, тем больше государство помогает. На крупных предприятиях держат любых животных – плохих, больных, с горьким молоком, – потому что на каждую голову полагается выплата. А если молоко невкусное, его всегда можно разбавить пальмовым маслом.
На станок для дойки Ольга загоняет белую козочку.
(Станок – небольшое возвышение в виде деревянной клетки с отверстием для головы и кормушкой. – Прим.)
Козочка вся гладкая, только сено изо рта торчит. Пару лет назад Ольга выгодно обменяла её у других фермеров, ещё и удивилась, почему такую хорошую козу отдают почти бесплатно. И красивая, и послушная, и молока даёт не сколько-нибудь, а литров по шесть – мечта, а не коза. Но подвох обнаружился вместе с первой банкой молока, вкус у которого оказался неисправим и отвратителен. Чтобы не выливать, приходится теперь выкармливать им непривередливых малышей – новорождённых козлят и барашков.
Козье молоко в банке и крем с флорализином, которым мажут руки и вымя перед дойкой
Дойка длится не очень долго – минут пять или семь на вымя. Сразу после белой козы на станок загоняют мутно-рыжую козочку с длинными, как у кролика, ушами.
Сначала она жила у многодетной семьи. Её купили на «Авито», но поняли, что не справляются и упросили Ольгу забрать – она и забрала. Только на первом же осмотре в ветклинике УЗИ показало, что коза троянская – беременная. Делать нечего, Ольга принялась её выхаживать, пока на четвёртом месяце не случился выкидыш. (Козы ходят беременные 5 месяцев - Прим.) Козе было плохо, но прошло немного времени, и она выкарабкалась, хоть молока вместо обещанных шести литров дала два с половиной. А Ольга ей – второй шанс, которым коза активно пользуется. Три дня назад в срок родила троих здоровых козлят.
Сначала она жила у многодетной семьи. Её купили на «Авито», но поняли, что не справляются и упросили Ольгу забрать – она и забрала. Только на первом же осмотре в ветклинике УЗИ показало, что коза троянская – беременная. Делать нечего, Ольга принялась её выхаживать, пока на четвёртом месяце не случился выкидыш. (Козы ходят беременные 5 месяцев - Прим.) Козе было плохо, но прошло немного времени, и она выкарабкалась, хоть молока вместо обещанных шести литров дала два с половиной. А Ольга ей – второй шанс, которым коза активно пользуется. Три дня назад в срок родила троих здоровых козлят.
А как зовут?
Люся. Она с этим именем ко мне уже приехала, – рассказывает Ольга. - Я считаю, конечно, что оно не очень, но пусть будет. Потому что как корабль назовёшь, так он и поплывёт. А как может плыть корабль с именем Люся? У меня даже поговорка есть: «Я тебе покажу Люськину мать». Как Кузькина мать, только Люськина.
«У собак так не бывает»
После того, как все четвероногие и двулапые жители фермы накормлены, напоены и подоены, приходит время кофе, и все работники собираются вместе за вытянутым столом. Одновременно пахнет дошираком и свежей сметаной.
Ольга погружается в переписку – решила на пару десятков яиц у односельчанина выменять безразмерные б/у ботинки.
– Вы только послушайте! Теперь он их предлагает за четыре тысячи! – возмущается Ольга, когда продавец рабочих ботинок внезапно решает отказаться от бартера. – Если бы я хотела купить ботинки за четыре тысячи, то искала бы их в магазине.
«А их искать и не надо – они уже в багажнике», – отвечает продавец. Несостоявшийся, правда.
По словам Ольги, обмен в фермерстве – обычное дело. Пару лет назад ей даже долг выплатили хромым пони. Пускай хромым – сначала потратишься немного, зато потом точно пригодится, потому что лошади участвуют во всех праздниках на ферме. Одну, правда, пришлось пару дней назад посадить на диету – когда справляли Масленицу, еле-еле втроём натянули на неё упряжь
Ольга погружается в переписку – решила на пару десятков яиц у односельчанина выменять безразмерные б/у ботинки.
– Вы только послушайте! Теперь он их предлагает за четыре тысячи! – возмущается Ольга, когда продавец рабочих ботинок внезапно решает отказаться от бартера. – Если бы я хотела купить ботинки за четыре тысячи, то искала бы их в магазине.
«А их искать и не надо – они уже в багажнике», – отвечает продавец. Несостоявшийся, правда.
По словам Ольги, обмен в фермерстве – обычное дело. Пару лет назад ей даже долг выплатили хромым пони. Пускай хромым – сначала потратишься немного, зато потом точно пригодится, потому что лошади участвуют во всех праздниках на ферме. Одну, правда, пришлось пару дней назад посадить на диету – когда справляли Масленицу, еле-еле втроём натянули на неё упряжь
Ольга с одним из котят, которых собирается пристраивать
На кровати развалились такие же, как и пони, откормленные, кошки – штук пять, не меньше. Сергей в углу пересматривает ночную запись с камеры наблюдения. В соседнем селе писали, что волки выходят прямо к домам, и люди сутками на улицу не суются.
– Да говорю тебе, это просто собака такая здоровая была, – уверяет Ольга.
Но Сергей стоит на своём:
– Хвост, – говорит, – поджат совсем. У собак так не бывает.
И они спорят, и смотрят камеру, и снова спорят. Но в итоге решают – всё-таки собака. Странная очень, но собака. Две чёрные охотничьи в коридоре одобрительно гавкают.
Закипает чайник, кофе сыплется в маленькие чашечки и аромат перемешивается с дошираком. За окном блеет козёл. Уже четыре – скоро перерыв закончится.
– Да говорю тебе, это просто собака такая здоровая была, – уверяет Ольга.
Но Сергей стоит на своём:
– Хвост, – говорит, – поджат совсем. У собак так не бывает.
И они спорят, и смотрят камеру, и снова спорят. Но в итоге решают – всё-таки собака. Странная очень, но собака. Две чёрные охотничьи в коридоре одобрительно гавкают.
Закипает чайник, кофе сыплется в маленькие чашечки и аромат перемешивается с дошираком. За окном блеет козёл. Уже четыре – скоро перерыв закончится.
Как гусь и свин для фермы деньги зарабатывают
Каждое утро надо вставать до восьми – вне зависимости от погоды и состояния, хоть температура 38, хоть метеорит на Землю упал. Надо всех доить, кормить и убирать, и вечером тот же рутинный, но необходимый ритуал. А если один день не вышел, то всё, что годами нарабатывал, – коту под хвост.
По двору с наслаждением нарезает круги собака. Лапы проваливаются в сугробы, а в зубах мотается петушиная голова. Из белого ведра на розовом снегу торчат куриные лапы с тонкими кривыми пальцами, а на заднем дворе тащат на убой барашка. Рядом сын хозяйки играет с гусем в снежки.
По двору с наслаждением нарезает круги собака. Лапы проваливаются в сугробы, а в зубах мотается петушиная голова. Из белого ведра на розовом снегу торчат куриные лапы с тонкими кривыми пальцами, а на заднем дворе тащат на убой барашка. Рядом сын хозяйки играет с гусем в снежки.
– Есть у меня работницы. Алкоголички, немножко наркоманки, – рассказывает Ольга. – Одна – мать, ей под шестьдесят, но выглядит на все восемьдесят. А вторая – её дочь тридцатипятилетняя. Но я зову их «бабки», потому что выглядят они как натуральные бабки. И когда я первый раз при них убила кур – давай плакать. «Ой, жалко!» А они сами, бывает, запьют и не выйдут на работу, не позвонив. Не накормят всё хозяйство. Мне кажется, надо различать настоящий гуманизм и его подделку. Одно дело, когда ты забиваешь животное, которому ничем не можешь помочь, например, вон, барашек давно уже кашляет. А другое – когда забухал, не вышел, полную безответственность проявил - и тебе никого не жалко.
Полчаса назад звонили, спрашивали, будет ли сегодня доставка. Хозяйка ответила, что как обычно – значит, будет. После пяти на ферме ощипывают куриц, сортируют яйца и едут развозить заказы. Сегодня в своей группе ВК Ольга выложила новость, что яйца молодых несушек самые полезные и отдаёт она их за 120. Поэтому сегодня заказов много.
Такая рутина отнимает и время, и силы, причём моральные. И хотя молочное производство считается в аграрном бизнесе самым прибыльным, Ольга с уверенностью отвечает, что не смогла бы так работать – когда одно и то же каждый день. Саму себя хозяйка фермы считает творческой, поэтому кроме рутинных обязательств женщина находит и другие современные источники дохода. Единственный, но незаменимый в хозяйстве гусь, например, несколько лет уже подрабатывает моделью. Ольга достаёт телефон и показывает несколько фотографий. В студии сидит девушка, за ней зеркало, а в отражении – тот самый гусь, который не любит, чтобы его гладили по голове – только по спинке.
– Эта девушка, – объясняет Ольга, – до чёртиков боялась гуся. Поэтому на фотосессии их надо было как-нибудь разъединить, но при этом хорошо скомпоновать.
– Эта девушка, – объясняет Ольга, – до чёртиков боялась гуся. Поэтому на фотосессии их надо было как-нибудь разъединить, но при этом хорошо скомпоновать.
Гусь-модель
отдыхает после игры в снежки
Кроме фотосессий с животными, и в студиях, и на самой ферме, иногда подопечные даже в съёмках фильмов участвуют. А 120-килограммовый свин, которому на завтрак фрукты с хлебом в ведёрке намешивают, в своё время снимался в клипе «The Hatters».
Но на сегодня съёмок не планируется – обычный день. За воротами заводят вездеход, аккуратно, чтобы не разбить, грузят яйца, потом курицу, и по заснеженной деревенской дороге трогаются в путь. А следующим утром, перед дойкой, Ольга снова поздоровается с одноглазой коровой и в сером ведёрке намешает для свина хлеб с апельсинами. Чего только не сделаешь, чтобы на «Счастливой козе» счастливы были и козы, и коровы, и даже немножко люди.
